Тезис о том, что Украина находится в сложном экономическом положении, вот уже без малого десять лет кочует из одного печатного или электронного органа в другой и превратился ныне едва ли не в общее место. Тема энергетической зависимости Украины и вовсе набила оскомину. И это неудивительно, учитывая что проблема поставки нефти и газа прочно утвердилась среди наиболее широко освещаемых в наших средствах массовой информации.
Иногда, правда, пересказ привычной череды нескончаемых финансово-экономических катаклизмов в какой-то мере оживляет акцентуация тех или иных политических новостей.
О чем, однако, наши средства массовой информации ведут речь вслед за финансово-экономическими и политическими проблемами? О чем угодно. О чем угодно, но лишь весьма незначительную, я бы сказал – остаточную, толику их внимания привлекает культура, что, в конечном счете, естественно...
С не столь отдаленных и все еще весьма памятных времен культура, если под последней не подразумевать, разумеется, агитационно-массовые мероприятия всем известного рода, была отнесена в соответствующих кругах к феноменам мало пригодным (а значит, и малоценным) для использования в качестве шестеренчатых составляющих государственного механизма.
В результате, даже традиционные ритуальные заклинания
в эти же достопамятные времена относительно того, что культура – это сфера идеологии, а идеологии следует уделять первоочередное внимание, ничего не меняли в пренебрежительном отношении властных функционеров к культуре.
Кстати, в качестве ремарки можно отметить, что, в значительной мере, именно такое отношение к культуре и привело к тому, что крушение внешне несокрушимого Советского Союза в средине 80-х годов оказалось столь стремительным и необратимым.
Едва ли не самое обидное при этом, что опыт нас мало чему научил. Вплоть до сего дня мы все так же радеем о чем угодно, но не о культуре, забывая (или не осознавая) при этом, что культура как форма внутреннего и внешнего самоосуществления человека единственно способна придать смысл его существованию.
Никто не станет отрицать, скажем, что с момента обретения независимости Украина прошла значительный путь в деле государственного и социального строительства. Однако уже в данном изначальном пункте очевидного и простейшего рода размышлений возникает, на первый взгляд, едва ли не праздный вопрос: что и для чего мы строим?..
Осмысление же этого «праздного» вопроса наводит на небезынтересные выводы. Такое осмысление подталкивает, например, к императивному заключению, в соответствии с которым именно от ответа на вопрос «что и для чего мы строим?» зависит содержание ответов на множество других, не вызывающих сомнений в их существенном характере, вопросов экономического, политического, военного и т.д. плана.
Для каждого человека, сколько-нибудь способного к рефлексии и отвечающих существу последней выводам, очевидно, скажем, что государственное и социальное строительство принципиально не может являться самоцелью. Во все времена и у всех народов подобное строительство было направлено на достижение определенных, хотя чаще всего вуалируемых демагогами всех мастей, целей. Лишь в двадцатом веке подобные цели были конкретизированы и конституированы, что позволило использовать их в виде универсальных ориентиров государственного и социального строительства.
Так, в рамках европейской цивилизационной платформы основной целью такого строительства было признано создание достойных условий жизни и деятельности человека.
Естественно, поэтому, что в случае, если мы идентифицируем себя в качестве европейской державы и собираемся ориентироваться на соответствующий цивилизационный вектор и стандарт развития, то приведенная выше цель автоматически должна превратиться в основной ориентир государственного и социального строительства в Украине. Более того, именно приведенная выше цель должна придать глубинный смысл обретению Украиной независимости.
Однако, что являют собой достойные условия жизни и деятельности человека, каков критерий их определения?
Совершенно очевидно, что таким критерием может быть лишь культура. В человеческом мире и мире человека культура, которая практически равнозначна и равноценна человеку, является единственным универсальным системным ключом к осмыслению этого мира, прогнозированию путей и форм его трансформации.
Именно поэтому, придать смысл нашей государственности мы можем одним единственным путем – мы должны поставить культуру во главу угла нашей политики, нашей экономики, нашей военной доктрины, любой предметной области, в которой реализует себя легитимная Власть. Лишь в этом случае мы обретем ясную цель государственного строительства.
Это тем более необходимо, что недостаточное внимание к проблемам культуры уже в настоящее время привело к неутешительным следствиям. Очевидно, нет смысла здесь пересказывать, например, все перипетии развернувшейся в последние месяцы дискуссии, посвященной вопросам использования государственного языка органами власти, местного самоуправления и учебными заведениями Украины.
Ни для кого эти перипетии не секрет. Скажем, то, что небезызвестный проект постановления Кабинета Министров Украины «О дополнительных мерах по расширению функционирования украинского языка как государственного» предусматривает усиление в том числе и некоторых административно-директивных подходов к решению проблемы (скажем, переаттестацию госслужащих с учетом меры «доскональности» владения ими украинским языком). А это не могло не привести, естественно, к быстрому и значительному росту напряженности внутри страны, а также в ее отношениях с другими странами, негативно сказалось на престиже Украины как демократического и правового государства.
Дело дошло до ноты МИД России от 9 февраля 2000 года, направленной в адрес Украины, где акцентируется внимание на том, что некоторые силы в Украине, якобы, «намерены создать невиданный доселе в Европе феномен – сделать родной для подавляющего числа населения язык по сути изгоем, свести его до маргинального уровня, а, возможно, – и вообще выдавить». Завершается нота едва прикрытой угрозой: «Подобного рода действия в такой чувствительной области как язык обычно имеют тяжелые последствия». Причем, недооценивать подобную угрозу было бы явно недальновидно.
В связи с данной ситуацией возникает множество самых различных вопросов и внутреннего, и международного характера. Однако наиболее существенным из них, пожалуй, является вопрос, непосредственно связанный с проблемой формирования стратегии национальной консолидации в Украине. И звучит этот вопрос просто и однозначно: неужели непонятно, что на конфронтационной основе языковых предпочтений в стране, где в практически равных пропорциях распространены два языка, невозможна социокультурная консолидация, а следовательно, и национальная консолидация как таковая?
Какими бы воззваниями к исторической справедливости не оправдывались эти действия, какими бы благими пожеланиями они не диктовались, результат неизбежно будет отрицательным. Потому что язык – это не только язык, но и соответствующий пласт культуры. А поэтому конфронтационная основа языковых предпочтений неизбежно ведет и к конфронтационной основе социокультурных предпочтений. А за последними и вовсе один шаг остается до прямой конфронтации и возникновения откровенных сепаратистских устремлений (вспомним в этом отношении не только войну на Балканах, но и тлеющий многие годы конфликт в благополучной Канаде).
А поэтому формирование стратегии национальной консолидации в Украине неизбежно должно начинаться с формирования стратегии социокультурной консолидации. Последняя же может базироваться лишь на общепризнанных в рамках европейской цивилизационной парадигмы ценностях и, прежде всего, такой отправной точке последних, которой являются права и свободы человека.
Иными словами, лишь в той мере, в которой мы способны, основываясь на критерии прав и свобод человека, разработать и воплотить в жизнь стратегию социокультурной консолидации, возможна и практически осуществима в Украине и общенациональная консолидация, мир и благополучие.
|
