|
Мы вынесли в заголовок этой статьи наименования "русские" и "украинцы" в современном понимании этих слов. Однако в прошлом слова эти имели иное содержание, чем теперь. Термин "русские" являлся до революции 1917 г. обобщающим названием для великороссов, малороссов и белорусов.
Русская национальная идея основывалась на том, что в прошлом существовало единое русское государство - Русь, объединявшее под властью князей из династии Рюриковичей все восточно-славянские племена. И хотя в силу различных политических обстоятельств это государство распалось, отдельные части его были захвачены иноземцами, но в основе своей и Русь северо-восточная – Московская или Великая Русь, и Русь южная – Малая Русь, и Русь западная – Белая Русь, в отношении историческом, национальном, языковом, религиозном, несмотря на возникшие в течение столетий отличия, представляют тем не менее единую Русь.
Так называемое романтическое или этнографическое украинофильство, появившееся в конце XVIII – начале XIX вв. в среде украинского дворянст-ва и интеллигенции на Левобережной Украине, не имело политического содержания и в принципе не противоречило русской национальной идее.
Украинская тайная организация политического характера была создана в середине 1840-х годов в Киеве под названием Кирилло-Мефодиевское братство. Не вполне четко сформулированная программа организации предусматривала образование всеславянской федерации во главе с Украиной. Осно-вной предпосылкой для осуществления этой идеи должно было стать уничтожение царского абсолютизма. Очевидно, что деятельность тайного общества с такими планами не могла встретить понимания у царского правительства. Поэтому, когда в начале 1847 г. организация была раскрыта властями, ее члены были арестованы, преданы суду и подвергнуты различным наказаниям.
После восшествия на престол Александра II, когда правление стало либеральнее, украинофильское движение в России оживилось. Вернувшиеся из ссылки участники Кирилло-Мефодиевского братства поселились в Петербурге, где была открыта украинская типография и началось издание украинских книг. С 1859 г. стали вводить воскресные школы для народа, в которых обучение происходило на простонародном наречии. Для этой цели были изданы учебники: "Граматка" Кулиша (1857), "Букварь" Шевченко (1861), "Арихметика або щотниця" Мороза (1862). В Петербурге печатались дешевые издания отдельных сочинений Шевченко и других украинских писателей, предназначенные для народа, так называемые "метелики". Там же в 1861 г. начал выходить украинский ежемесячник "Основа", который сделался главным органом украинофильского движения.
Но что важно отметить – деятели этого движения не отвергали русскую национальную идею, не относились враждебно к русской культуре и к русскому языку. До 1863 г. никаких ограничений для украинских публикаций в России не было, и тем не менее в "Основе" по-украински печаталась только беллетристика, статьи же научного и публицистического содержания печатались по-русски. По-русски писали Костомаров, Кулиш, редактор "Основы" Белозерский и другие, – не потому, что их заставляли, а потому, что русский язык никто из украинцев не считал тогда "іноземною мовою".
Не был здесь исключением и Т.Шевченко. Н.Костомаров писал о нем: "...его понятія и чувства не были никогда, даже въ самыя тяжелыя минуты жизни, осквернены ни узкою, грубою непріязнію къ великорусской народности, ни донкихотскими мечтаніями о мЂстной политической независимости: ни малЂйшей тЂни чего-нибудь подобного не проявлялось въ его поэтическихъ произведеніяхъ."1 *
Не был Т.Шевченко и врагом русского языка. По-русски написаны его прозаические произведения. Но наиболее примечателен в этом отноше-нии факт, известный каждому, кто действительно знаком с творчеством Шевченко, что свой личный дневник, не предназначенный для публикации, он писал по-русски...
Причиной резкого изменения в отношении российских властей к украинизму стало польское восстание 1863г. Восстание потерпело поражение, многие повстанцы эмигрировали, в частности, в Галицию, где заложили основы для развития политического украинофильства с антироссийской направленностью. А в 1866 г. была открыто поставлена задача создать в Галиции "антимосковскую Русь", которая будет для Австрии основой ее будущей политики, устремленной на Восток. Эта деятельность, в свою очередь, повлекла за собой новые ограничительные меры против украинизма со стороны царского правительства.
Украинский историк М.Драгоманов после своего отъезда в эмиграцию был поначалу приверженцем идеи отрыва Украины от России. Впоследствии он стал сторонником автономии Украины, хотя и против полного отделения (сепаратизма) принципиальных возражений не имел. Драгоманов постоянно подчеркивал, в особенности, обращаясь к галицким украинофилам, что на российской Украине нет ни оснований, ни общественных сил для воплощения в жизнь идеи украинского сепаратизма. Он писал, что нигде не видит "сили, грунту для політики державного відриву (сепаратізму) Украйіни від Росіі..."2
"Не тілько в російскій Украйіні нема "цілоі партіі" сепаратівноі чи австрофільскоі, - продолжал Драгоманов, - а нема навіть і одного кружка людей з такими думками, котрий мав би яку не будь сурйозну політичну вагу."3
Между украинофилами галицкими и российскими существовали серьезные различия во взглядах. Галицкое украинофильство развивалось как "антимосковская Русь", имело четкие антироссийские политические установки, и отношение галицких украинофилов к вопросам языка, истории и т.п. было жестко обусловлено этими установками, невзирая на то, что излагаемые ими "теории" противоречили исторической правде, и действительности.
М.Драгоманов считал неправильным заранее ставить дело так, что всякий, кто не признает полной отдельности – "одрубности русинів од москалів, в етнографії, історії і лїтературі, – той є зрадником (предателем, – Л.С.) ворогом нашої нації, котрого треба побороти, та ще всякими способами, включно до полїцейських." 4
Он отмечал, что основные идеи российского и галицкого украинофильства совсем не одинаковы и решительных "одрубників", подобных галицким народовцам очень мало даже среди "записних украйнофілів" в России. И если следовать формулам галицких народовцев , то "більша половина теперішніх украйнолюбців мусить бути записана в ряд зрадників нашої національности й народу."5
По поводу заверений некоторых галичан, что в российской Украине есть целая партия австрофилов, что "та Украіна" хочет отделиться от Москвы и присоединиться к Австро-Польше, Драгоманов указывал, что "ніякого політичного сепаратизму в Російскій Украіні нема."6
В современных украинских публикациях на историческую тему, посвященных событиям на российской Украине в 1905-1917 гг., зачастую основное внимание уделяется деятелям и партиям, выступавшим с позиций украинского национализма и сепаратизма. Это должно создать у читателей впечатление, якобы такие настроения были тогда на Украине доминирующими.
Непосредственный очевидец этих событий, противник России, Дмитро Соловей, писал: "Так само знаємо твердо, що до революції 1917 р. праві українські партії на Наддніпрянщині не існували. Як правило крайні й найбільш консервативні елементи українського походження належали до російських реакційних партій ("Партія правового порядку", "Союз русского народа", "Октябристи" тощо). [...]
До правих російських реакційних партій належало багато й інших елементів українського походження. І вони до революції 1917 р. становили основну масу відділів цих реакційних російських політичних партій в Наддніпрянській Україні і творили тут міцну підпору для російського царського режиму. Відомі співробітники "Кіевлянина" українці за походженням - Савенко, Стороженко, Пихно і багато інших, не були одиницями, а тільки найбільш відомими й провідними тодішніми постатями з цієї українофобської групи.
Отож підкреслюємо: до революції 1917 р. в Україні українських правих партій не було. [...] Справжня буржуазія в Україні визнавала себе тільки "русской"."7
Тональность данных высказываний обусловлена политической ориентацией их автора, которого этот факт совершенно не радовал, но тем ценнее его признание.
Если считать Украинскую народную партию, партию М.Михновского, организацией правых, социально-консервативных украинских элементов, то и тогда, как отмечал Д.Соловей, не надо забывать, что в начале своего существования эта партия состояла буквально из единиц, а после обострения "столипінської реакції в Росії фактично завмерла і своєї діяльності, як політична партія, не виявляла."8
В чем же заключалась "украинофобия" упомянутых Д.Соловеем людей, украинцев по происхождению? Для ответа на этот вопрос приведем отрывки из статьи киевского публициста тех времен А.Савенко. Автор, полемизируя со своими оппонентами, указывает: "Въ хорЂ криковъ, вызванныхъ моими докладами, рЂзко звучитъ одна фальшивая нота: это утвержденіе, что украинофильство – явленіе вполне невинное и законное, и что все движеніе, именуемое мной мазепинствомъ, представляетъ собой не болЂе, какъ проявленіе любви малороссовъ къ ихъ родинЂ въ тЂсномъ смыслЂ этого слова, къ ея историческимъ и бытовымъ особенностямъ, къ ея природЂ и т.д. "Бороться противъ этнографическаго украинофильства – это значитъ отрицать реальный фактъ существованія Украины съ ея особенностями" – говоритъ одинъ изъ моихъ оппонентовъ. Такія утвержденія въ осно†своей имЂютъ или іезуитизмъ, или полное незнакомство съ вопросомъ. [...] Но о притворно-іезуитскихъ увЂреніяхъ я не буду говорить. [...] Программа включенія автономно-"самостійной" Украины въ составь имперіи Габсбурговъ не укладывается ни въ какія рамки "этнографическаго" украинофильства. Пропаганда лютой ненависти къ единой Россіи, стремленіе къ разрушенію ея и вступленіе для этого въ союзъ со всЂми врагами русскаго народа и даже всего славянства никакъ не можетъ быть подведено подъ понятіе "любви къ мЂстнымъ особенностямъ Украины". [...]
Въ лЂвой печати по моему адресу брошены были упреки въ томъ смыслЂ, что де я – ренегатъ. измЂнникъ своей родинЂ Малороссіи, что я борюсь съ тЂми, кто любитъ Украину и всЂ ея особенности.
ТЂмъ, кто по глубокому недоразумЂнію можетъ поддаться на этотъ шуллерскій пріемъ, скажу одно: не тЂмъ безроднымъ и чужероднымъ господамъ, которые какъ тля, обсЂли нашу несчастную печать, говорить о любви къ родинЂ.
Я - малороссъ и ничто малорусское мнЂ не чуждо. Я горячо люблю мою родину - Украину и по существу являюсь украинофиломъ въ старомъ смыслЂ этого слова. [...] И будучи малороссомъ, я въ то же время - русскій. Я признаю единую и чрезъ то великую Русь. [...] Да, я горячо люблю мой родной край - Малороссію. И потому горячо желаю Малороссіи счастья и процвЂтанія. Но я хорошо знаю, что это возможно только при условіи тЂснаго единенія ея съ остальной Русью."9
В том же 1912 году польский публицист и историк Леон Василевский (отец писательницы Ванды Василевской) отмечал: "Еще и сегодня национально сознательная интеллигенция составляет меньшинство всей интеллигенции украинского происхождения. Большинство все еще является русским по убеждениям, культуре и стремлениям". 10
По поводу этого высказывания заметим, что в Российской империи для человека украинского происхождения, так же как происхождения великорусского или белорусского, признавать себя русским было нормальным проявлением национального сознания.
В Государственной Думе России была сформирована "русская национальная фракция", в которую по состоянию на конец 1909 г. входило 37 великороссов, 35 малороссов и 15 белорусов. Выступая в Думе по пору-чению украинских депутатов, принадлежащих к этой фракции, украинский крестьянин Андрейчук, в частности, говорил: "Отъ имени украинскихъ депутатовъ національной фракціи, а также отъ моихъ избирателей, именно малороссовъ, сплошь заселяющихъ Подольскую губернію, заявляю, что [...] всякую украинофильскую пропаганду мы отвергаемъ, ибо никогда не счита-ли и не считаемъ себя нерусскими, съ какой бы хитростью не старались услужливые господа Милюковы вселить въ насъ сознаніе розни съ великороссами. Имъ это не удастся. Мы малороссы, какъ и великороссы, – люди русскіе..." 11
Если в Галиции под властью Австрии удалось к началу ХХ в. развить украинофильское движение как "антимосковскую Русь", то на российской
Украине желаемый результат достигнут не был. Как отмечал в одной из редакционных статей краковский журнал "Swiat Slowianski": "Польская идеология в деле "украинофильства" была на протяжении двух поколений четко выработана и очерчена: поддерживать это движение всеми силами с целью ослабления России. Но русины сами подорвали эту идеологию и вызвали самые серьезные сомнения относительно ее ценности. Тот же "украинец" является одним в Галиции и совершенно другим по ту сторону границы. "Украинство" кончается там, где начинается Украина!" 12
Таким образом, и в XIX, и в начале XX века на российской Украине не было сколько-нибудь серьезного движения, ставившего своей целью отделение Украины от России. Левые украинские партии, существовавшие в начале XX века, в своих программах не шли далее требования автономии Украины в составе России. В то же время правые политические круги украинского происхождения и вовсе выступали за Россию единую и неделимую, понимая, что разрушение России будет иметь пагубные последствия для самой Украины, и что процветание Украины возможно лишь при условии тесного единения ее с остальной Русью. Те, кто подобно М.Михновскому ратовали за полное отделение Украины, были представлены тогда буквально единицами.
И как же в свете данных фактов оценить утверждение современных украинских пропагандистов, что якобы украинский народ веками мечтал о том, чтобы отделиться от "ненавистной Москвы"? Увы, в этом вопросе жителей Украины, мягко говоря, ввели в заблуждение, а потом пришлось признавать, что "національна ідея не спрацювала". Да она и не могла сработать, потому что была подана в виде, не имеющем под собой на большей части Украины никакой исторической почвы.
Другое дело, что в австрийской Галиции к началу ХХ века уже было сформировано украинофильское движение, для которого вражда к России и русским была основополагающим и неотъемлемым принципом; сторонники этого движения даже на большинство российских украинофилов смотрели как на "предателей и врагов Украины", а с теми, кто не разделял их взглядов, призывали бороться всеми способами, включая и полицейские.
Как видим, происходящее в современой Галичине, имеет свои исторические корни. Но и в начале ХХ века "украинство" такого рода заканчивалось на австрийско-российской границе, там где начиналась собственно Украина. На российской Украине подавляющее большинство украинцев не испытывало враждебности к России, к русской культуре и языку. Ибо в те времена украинцы (малороссы) вместе с великороссами и белорусами считались русскими. В своем триединстве они представляли русский народ - государствообразующий народ тогдашней Российской державы. Даже в Галиции, под властью Австрии, к началу ХХ века значительная часть галицких русинов, несмотря на жестокие преследования, все еще продолжала противостоять натиску антироссийского "украинства", не желая в угоду своим гонителям становиться "антимосковской Русью", сохраняла верность русской национальной идее.
Корни же той оголтелой русофобии, которую ныне отдельные деятели пытаются положить в основу новой украинской идеологии, надо искать не в среде украинского народа, а в совершенно иных сферах, политические интересы которых были весьма далекими от подлинных интересов Украины.
Когда в наши дни некоторые галичане упрекают восточных украинцев в отсутствии национального сознания, это не что иное, как попытка "свалить с больной головы на здоровую". Если в австрийской Галиции ненависть к России стала активно насаждаться с середины XIX века, то идея братского единения трех восточнославянских народов имеет своей основой более чем тысячелетнюю историю Руси.
Леонид СОКОЛОВ
|
